«...Спасаться бы словом,
но небо над головой молчит о тех,
кто выстрелом опален.
Я нынче тебе не штурман, не рулевой
- я чайка над кораблем.
Ты позовешь меня, если пойдешь один.
Ибо у каждого свой огневой рубеж.
А сила моя не в прочитанном, господин.
Сила в том, что будет написано о тебе.»
Кот Басё
"На моих руках"
Я смотрю в окно на шестом этаже и пытаюсь вспомнить слова, когда-то написанные не о ней.
- О чем думаешь?
Ее голос отрывает меня от рисунка закатного неба. Грозового с красно-оранжевыми прожилками.
- Похоже на нас. – Я киваю в сторону окна. – Огненное небо прорывается сквозь тучи и ветер.
Она молчит и смотрит вдаль, прищурившись. Одна ладонь накрывает мою руку, другая мою гитару. Она играла только что, какую-то полузабытую песню, написанную пять лет назад. Мне показалось, что в этой песне записано что-то между строк. Своеобразный код доступа в ее прошлое – специально для меня. Но мне не важно знать, как она появилась в этом моменте. Мне важно знать, что она останется в нем из-за меня.
Я тянусь за гитарой. Она следит за каждым движением. Она влюблена в мои руки. Ей нравится смотреть как я обращаюсь с инструментом. Благодаря ему она может представить, как эти руки будут касаться ее кожи.
Я перебираю струны молча. Если кому и петь сейчас, так это ей. У нее голос как ручей – звучит то громче, то тише, но всегда кристаллический.
Она улыбается одними губами. Ее улыбка тонкая и чуть насмешливая. Мол, я могу быть твоей, но вряд ли ты хочешь. Так она думает.
Как-то она сказала, что всех предупреждает: у нее мужской характер. Не в прямом смысле, конечно. Я думаю: неужели это должно привлечь мое внимание? Вдруг становится грустно. Остановись, девочка моя, о чем ты? Не мне соперничать с теми, кто с тобой не справился. Да и надо ли? Ты легким перышком сама опустишься ко мне на ладонь.
Она отрывает взгляд от моих рук и переводит его на шею, лицо.
- Что тебе спеть? – спрашиваю я, заметив.
- Я не знаю, - говорит она шепотом. Будто не хочет прерывать тишину, застывшую рядом с нами. Но тишина терпеливая соседка, позволит мне сыграть разок.
Я наигрываю ей какую-то песню и откладываю гитару. Она сидит, обняв колени и смотрит вдаль. Я мысленно говорю ей: «Прошлое уйдет… Чувствуй». И мысленно пробегаю пальцами по плечу. Как жаль, что ты не видишь то, что вижу я. Эту природную красоту. Глаза как тёмные изумруды, копна волнистых рыжих волос. А еще улыбка, заставляющая меня убрать снаряжение и боезапас чуть дальше, чем полагается. Устроить себе мирное время. Стать мирным временем. И все из-за безумной красоты, от которой хочется пьянеть всю ночь. Ведь ты не такая как другие, ты не скрываешь ее от меня, отдаешь не частями - полностью. И сквозь нее я вижу душу в клетке, желающую вырваться на свободу и уже больше никогда не оглядываться назад. Никогда не жалеть, о том, что выбрала меня. Твоя красота не затмевает, не обманывает - она раскрывает. В этой красоте я вижу Тебя.
Она тихо произносит мое имя и останавливает перебор струн. Смотрит на меня долгим взглядом. Кажется, хочет сказать так много, что слова от этого выпадают. Остается только этот взгляд в котором есть что-то, гораздо более важное чем слова.
- Чего ты хочешь? – спрашиваю я. Этим, кажется, обезоруживаю окончательно. А ведь этот вопрос я задаю лишь раз. Когда действительно готова услышать ответ. Но она отвечает растерянным молчанием.
- Хорошо, не так. Чего бы ты хотела, если бы была моей?
Она молчит, отвернувшись. Не хочет, чтобы я видела ее реакцию. Кажется, она ни от кого не слышала этот вопрос. Заданный ей вот так просто и напрямую. Тем более тем, кто может невозможное.
Прядь вьющихся волос спадает ей на лоб. Она сдувает ее и, вместе с этим, наконец выдыхает. Может быть, за много лет это первый ее выдох.
- Возьми меня на руки. – Говорит она, вдыхая и выдыхая все глубже. – Они ведь пусты?
- Да. – Отвечаю я.
Она права, мои руки пусты и свободны. Как и душа, опустошенная нелюбовью. Я одна. И она, конечно, не первая, что просит об этом. Ей ли не знать, что я многим могла протянуть руки, но не делаю этого. Ей ли не знать, ведь именно она сказала, что меня невозможно не хотеть и также невозможно получить полностью. Она считает, надо быть дураком, чтобы потерять меня, и все кто это сделал, рано или поздно, поймут это. Потому что нельзя не пожалеть об этом, так она считает.
- Или все еще не пусты? – Спрашивает она резко вырывая меня из своих мыслей. В ее голосе страх, что этот момент ей не придется вспоминать, потому что она не нужна мне. Но она вспомнит…. Как я протягиваю ей руки ладонями вверх. Она медлит немного, чтобы запомнить, а потом, опираясь, забирается ко мне на колени. Она обнимает меня и утыкается холодным носом в ключицу. Теперь я крепко держу ее на руках, обнимая.
От наполненности этим ощущением ей вдруг становится больно. Она пытается поверить. Ей кажется это сон. Ей становится страшно. Вдруг она сейчас проснется. И там, на той стороне, меня нет и я – всего лишь вымысел. Вдруг я - ее фантазия, ее долго хранимый сон, которому не сбыться.
- Я с тобой. – Говорю я тихо.
И сбываюсь.
Немного вздрагивая, она целует в меня шею. По щекам катились бы теплые слезы, если бы они у нее были. Но она прячет их очень настойчиво, даже от самой себя. Добрые люди отучили плакать, бросая острые камни в спину.
Я знаю их, милая, я их видела. Они обступили тебя со всех сторон. Они всюду. Они говорят тебе: не показывай чувства, не проси моей любви, не жди моей нежности, не целуй меня слишком глубоко, не засыпай со мной, не оставайся в моей постели слишком долго, не будь собой. Вдруг я подумаю, что здесь, в моих руках ты ослабла и попалась? Вдруг, ты потеряешь такой желанный иллюзорный контроль? И бесконтрольность уничтожит всю твою придуманную силу. Слышишь их? Они всюду. Ты не должна быть настоящей. Не должна жить по-настоящему, не должна дышать. Ты должна быть сильной, сдержанной и удобной. Поэтому, вдохни-ка, дорогая, и больше не выдыхай, пока им нужен твой удобный «мужской» характер.
Но мне плевать на них, знаешь? Мне всегда было плевать на законы, правила, на «забей» и на «так проще». Мне было плевать на то, что стены, которые ты строишь, чтобы защититься от боли, возможно, никогда не сломать, даже расшибая о них лоб. Мне было плевать, что мне возможно, никогда к тебе по-настоящему не пробиться. Потому что ты хочешь их слушать, эти голоса.
Мне и сейчас плевать. Я буду смешить тебя снова. Помнишь, как тогда, когда ты первый раз улыбнулась мне, с этим своим хитрым прищуром? Я буду говорить с тобой песнями, стихами, письмами, текстами, днями, ночами, неделями, годами. И однажды мой голос заглушит их всех, потому что меня станет больше. Даже если я все-таки разобьюсь о твои стены и меня больше не будет рядом, ты будешь слышать… потому что я заговорю внутри тебя.
- Написать для тебя песню? – спрашивает она, отрывая щеку от моего плеча.
- Да. – Говорю я.
- Лись.
- М?
- Сделай так, чтобы я верила, что так бывает. Не только сегодня, всегда.
- Так это как?
- Счастливо. Можно найти очень похожих на тебя. Можно найти очень похожих на себя. Но это все такая иллюзия, знаешь. А ты здесь, моя, настоящая. Можно я усну у тебя на руках?
- Спи. – Говорю я и тихо провожу по волне волос, пахнущих лавандой и летним закатом. - Засыпай, и не бойся проснуться.
Утром я открою глаза раньше. Я буду смотреть в потолок пока она не проснется. Я буду чувствовать ее дыхание рядом. Оно размеренное, ведь она заново учится не задерживать вдохи. Она проснется у меня на плече. Обнаружит, что уснула в одежде. Поймет, что впервые обнажилась перед кем-то, не раздеваясь. Она проснется рядом со мной. Поймет, что на этот раз я не была сном. И тогда, может быть, поцелует меня. А, может быть, и нет. Не важно.
Мы сбылись.»
Минск. 11-13.06.2016
@музыка:
Hans Zimmer - Time
@темы:
Проза,
Текущее